Emily Dickinson

Because I could not stop for Death —
He kindly stopped for me —
The Carriage held but just Ourselves —
And Immortality.

We slowly drove — He knew no haste
And I had put away
My labor and my leisure too,
For His Civility —

We passed the School, where Children strove
At Recess — in the Ring —
We passed the Fields of Gazing Grain —
We passed the Setting Sun —

Or rather — He passed Us —
The Dews drew quivering and Chill —
For only Gossamer, my Gown —
My Tippet — only Tulle —

We paused before a House that seemed
A Swelling of the Ground —
The Roof was scarcely visible —
The Cornice — in the Ground —

Since then — ’tis Centuries — and yet
Feels shorter than the Day
I first surmised the Horses’ Heads
Were toward Eternity —



Нет. Я не стала Смерти ждать.
Он… будет ждать меня.
В Карете — лишь мирская знать,
Бессмертия родня.

Колёса медленно трещат.
Спешить? Нам не к чему.
Тугие путы неуплат
Он снял в обмен на Тьму.

Мы проезжали Школьный Двор,
Детей с охапкой книг.
Звонок прервёт их шумный спор,
Как в спину дробовик.

Мы проезжали… Нам Поля
Мигали вслед Зерном.
Закат пытался округлять
Глаза от нас тайком.

Но Он исчез, иль скрылись Мы?
Роса в ознобе лет
Блестит узором Бахромы
На сеточке Манжет.

Вот перед нами встал Барак,
Как опухоль Земли.
В оскале Крыши — Алый Стяг,
Клыками черепки.

Похоже, Вечность убрала
Всё, что длиннее Дня.
И Конь, расправив два Крыла,
В Сон унесёт Меня.